Газеты и журналы > Москва > Коммерсант: Раф Шакиров: “Хочется менять нашу жизнь к лучшему” “Коммерсантъ-Daily” сыграл в жизни новой России такую же роль, как ваучерная приватизация или либерализация цен – стране был предложен новый стандарт журналистики. В последнее время “Коммерсантъ” стал не просто газетой, но главным общенациональным ежедневным изданием. Раскололись “Известия”, умер “Русский телеграф”, а “Коммерсантъ”, несмотря на уход ряда блестящих журналистов (назову, хотя бы Максима Соколова), продолжает лидировать, причем его отрыв от соперников все увеличивается. Шеф-редактор издательского дома “Коммерсантъ” Раф Шакиров приехал в Петербург, чтобы объявить о новом проекте – питерская вкладка стремится стать ежедневной. - Откуда вы родом? Как вышло, что стали главным редактором “Коммерсанта”? - В дальних своих корнях я выходец из духовного сословия. Мои предки были муллами в татарских селах Татарстана. Один дед – счетовод – был расстрелян. Бабушке долго не говорили правду, все носила передачи деду в тюрьму, а его уже давно в живых не было. Второй дед воевал за Буденного, что не помешало его трижды раскулачить. Дядя погиб под Сталинградом. Я вырос в военном городке в Казахстане. Отец был военным, служил в 16- м полку стратегической авиации. Вообще-то в юности он хотел поступить в авиационный институт, прекрасно знал математику, мечтал стать конструктором. Но, поскольку он был из семьи репрессированного, об институте пришлось забыть. Он попал в армию, о чем не жалел. Мама – экономист, бухгалтер. В какой-то момент из Казахстана отца перевели в Подмосковье. Я окончил истфак МГУ в 1982 г., моя специальность – “Английский лейборизм между мировыми войнами”. Затем я работал в институте мировой экономики и международных отношений Академии наук. Это был thinking tank при ЦК КПСС. Кстати, его директором был тогда Евгений Примаков. В годы перестройки институт сыграл довольно важную роль в определении направления горбачевских реформ. Журналистикой я занимаюсь с середины 80-х гг.; поэтому уход в газету “Коммерсантъ” был вполне органичен. Ну а уже внутри издательского дома я постепенно рос и, наконец, стал шеф-редактором. - В чем особенность вашего издательского дома, чем ваши издания отличаются от других на российском рынке? - Вся жизнь газеты и творчество журналистов подчинены у нас набору жестких правил. Если театры бывают актерскими и режиссерскими, то “Коммерсантъ” - режиссерский театр. Главный редактор определяет, что будет на первой полосе, стилистику многих материалов, даже заголовки. Наша газета – отлаженный механизм. Редактор – в некотором смысле деспот. Подобный принцип взят основателем издательского дома Владимиром Яковлевым из американской журналистики. Люди, которые приходят к нам из других изданий, поначалу на все это смотрят с ужасом. Нас часто несправедливо обвиняют в том, что наша журналистика чисто информационная, то есть информация–то в “Коммерсанте” отличная, но настоящие творцы, писатели – работают в других изданиях. Но это неверно: и Игорь Свинаренко, и Андрей Колесников, и Вероника Курылло – прекрасные писатели. Но отличие “Коммерсанта” заключается именно в том, что он исповедует определенную трактовку журналистики, определенное отношение к факту. - В деятельности “Коммерсанта” есть некий политический пафос, или ваша задача – просто и честно информировать читателя? - Нет, наша задача не просто писать о жизни, не просто ее освещать, а менять ее к лучшему. Более того, мы ставим задачей добиться какого-то конкретного результата. В Москве, например, мы отменили прописку. Это была целая кампания, которая закончилась победой. Другая наша кампания против неразумных налогов привела к тому, что целый ряд налогов не ввели, хотя очень хотелось. Мы часто обращаемся в суд. А решение суда чиновникам игнорировать сложно, да еще при поддержке этого решения газетой, журналами “Власть”, и “Деньги”. Жизнь действительно хочется менять как-то к лучшему. Новый русский человек, наш читатель, построил себе дом, решил проблему “квартира, дача, машина”, он хочет жить на чистой улице. Если эта улица чистая и аккуратная, как ему нравится, ему хочется, чтобы и область нормальная была, район. Я хочу жить в достойном городе, гордиться им. Если с точки зрения этого разумного эгоизма подходить – хочется менять жизнь. Средний класс, который потихоньку меняет свою жизнь, к сожалению, на федеральном уровне никак не представлен. Серьезной политической силы, которая отвечала бы этим интересам, нет. - Действительно, складывается такое впечатление, что свойственный изданиям “Коммерсанта” внешний объективизм осенью прошлого года сместился в сторону гораздо более пристрастной публицистики. Так ли это? - Мы и до 17 августа чувствовали ответственность за происходящее в стране. Летом 1998 г. мы, если хотите, занимались самоцензурой – не потому, что нас кто-то просил, а просто не хотели раскачивать ситуацию. Именно поэтому “Коммерсантъ” не публиковал сведений о неизбежном дефолте, хотя они у нас были. Конечно, проницательному читателю газета очень аккуратно намекала: деньги надо изымать. Мы могли об этом ведь и прямо сказать, но делать это сознательно не хотели. Газета, которая имеет определенное влияние и говорит: “Забирайте вклады”, - она уже раcкачивает лодку и сеет панику. После августа мы стали еще активнее, потому что ситуация изменилась к худшему. Все обратили внимание, в том числе и бывший премьер-министр Примаков, на то, что газета стала более отчетливо выражать свою политическую позицию. - Та кампания, которую вы проводили в сентябре-октябре, когда намечалась примаковская политика –публикация документов из Белого дома, их развернутая критика крупнейшими экономистами, их контрпрограммы, несомненно, оказали прямое политическое влияние на события. Политика правительства менялась… - Осенью соотношение сил между Президентом и Думой было совсем иное, чем сейчас. Ставки были исключительно велики. Впервые после целого ряда, как к ним ни относись, в реформаторских кабинетах, пришло правительство, которое включало в себя коммунистов. Решалось – ни много, ни мало – не начнет ли Россия дрейф в сторону реставрации. То, что Маслюков и Кулик, Густов курировали экономический блок – это была катастрофа. Программы и документы, которые мы печатали, являли собой такую откровенную глупость, что, став достоянием гласности, они подверглись мощной критике. Этими публикациями мы пытались сдвинуть ситуацию в определенном направлении. У нас была затеяна дискуссия о перспективах либеральных реформ – первая, и, надеюсь, не последняя общенациональная дискуссия, которая имела такой резонанс. Не без участия “Коммерсанта” политика правительства не стала последовательным дрейфом в сторону командной экономики, а вылилась, скорее, в некие шараханья. В целом правительство Примакова, безусловно, выполнило важную задачу, но это был именно процесс, и в нем были моменты критические. “Коммерсантъ” сыграл некоторую роль в определении вектора движения экономической политики. - После знаменитой статьи на первой полосе Daily, где Примаков был обвинен в предательстве национальных интересов России, вы перед ним извинились, были за это отправлены в отставку, но вскоре возвращены обратно и заняли позицию шеф редактора. Как это случилось? - О том, что Примаков приказал в связи с началом бомбежек Югославии развернуть свой самолет над Атлантикой, стало известно поздно вечером. Статья об этом событии писалась в последний момент, и я в рукописи ее не читал. Когда увидел, понял – это хамство и неправда. Я позвонил Примакову и извинился перед ним. Тогда мне было предложено (со стороны руководства) сделать следующее: либо я выхожу на все каналы и забираю свои слова обратно, то есть извиняюсь за звонок, либо подаю заявление об уходе. Я сказал, что ни того, ни другого делать не буду. Уходят по собственному желанию те, кто считает себя в чем-то виновными; я же себя виновным не считал. Никто не может меня упрекнуть в том, что я налево-направо извиняюсь. Я начал искать другую работу, благо предложения были. А через неделю состоялся разговор с (владельцем издательского дома “Коммерсантъ”) Владимиром Яковлевым, который предложил мне вернуться. Я заявил: с прежним генеральным директором Леонидом Милославским мы вместе работать не будем. Яковлев ответил: Милославского не будет. На этих условиях я и вернулся. - Между сотрудниками издательского дома раскола не было? - Да нет, наша команда все-таки крепкая, пока никто никуда не уходил. Времени уже достаточно прошло, чтобы проявить свою идеологическую позицию. Наши недруги попытались изобразить эту ситуацию как идеологический раскол в “Коммерсанте”: я якобы уже работаю на правительство Примакова, газета стала пропримакоской и т.д. Но ведь любой может взять и посмотреть, что и как мы писали относительно правительства Примакова. Будь на месте Примакова человек, с которым я вообще никогда не пересекался, Кириенко ли, Черномырдин, кто угодно, я бы все равно извинился. - А сам Примаков обиделся на газету? - Страшно обиделся. Когда вся история эта закончилась, – а он выразил мне соболезнование в связи с увольнением, - я поблагодарил его и сказал, что, каков бы ни был “Коммерсантъ”, мы тем не менее ваше правительство буде критиковать. Он ответил: есть зона неприличия, а есть критика. - Намерен ли “Коммерсантъ” также активно влиять на экономическую политику кабинета Степашина? - С точки зрения здравого смысла, интересов экономики, национальных интересов верхи сейчас не рассуждают. Политическая конъюнктура такова: реформы продолжаться дальше не будут, будет топтание на месте. По той информации, что мы получаем из администрации президента, у этого правительства нет задачи реформировать экономику. Делать резкие шаги в преддверии выборов в Думу никто не станет, а ведь дальше уже и президентские выборы. Главное сейчас – именно организация выборов. Посмотрите, кто встал сегодня во главе правительства – главы МВД и МПС – стратегические люди. Вспомните, когда нужно было собрать подписи в поддержку Ельцина в 1996г., это обеспечивал именно Аксененко. Думать, что глава МПС, как бы к нему ни относиться, будет заниматься экономикой и достигнет какого-то прорыва, несерьезно. И мы точно так же будем критиковать правительство Степашина, как критиковали правительство Примакова. Надеюсь, впрочем, что экономический блок все-таки заработает. - Что для “Коммерсанта” Петербург? - Петербург и Северо-запад в целом – для нас стратегически важное направление. Команда в Питере у нас сильная, мы держим здесь самый большой по всей России корпункт. За последний год в три раза увеличили тираж газеты, тенденция роста сохраняется. Мы начали новый проект по питерским страницам в “Коммерсанте”. Они сначала выходили два раза в неделю, будут выходить три. Это полноценный проект, там будут и афиши, и бизнес новости и т.д. Сейчас мы уже на равных конкурируем с местными изданиями, в перспективе нам удастся и подвинуть их. Лев Лурье

назад