Телевидение > Москва > ОРТ: Герой века без пафоса На ОРТ - “Рихтер, непокоренный” Созданная в прошлом году французскими кинематографистами лента в оригинале называется “Загадка Рихтера”. Кто придумал пафосный и совершенно не соответствующий “фресковому” тону картины русский вариант – осталось за кадром. Рихтер ровным, лишенным драматизма голосом рассказывает “самую черную станицу моей жизни” – коллизии отношений с матерью, вышедшей замуж вторично; в это время на экране похороны Анны Рихтер в Австрии, сын Святослав подходит к могиле и посылает прощальный поцелуй – без надрыва, даже суховато, для среднего русского человека и вовсе “не по-людски”. Чуть улыбаясь, вспоминает, как летел в самолете из Тбилиси, чтобы поиграть на похоронах Сталина, - покрытый траурными венками, забившими весь салон. В войну дал концерт в блокадном Ленинграде: “Утром снаряд попал в Русский музей, но публика все равно пришла. В зале филармонии выбиты все стекла – а я же играю, мне не холодно”. Сломал палец правой руки в драке (!) – тоже беда небольшая: “буду играть леворучный концерт Равеля… А то, что за границу долго не пускали, - так “мне и здесь хорошо”. Пафос восторженного придыхания и самоуничижения, свойственный многим нашим соотечественникам при размышлениях о Рихтере, был одной из немаловажных причин его практически полного отказа от общения с пишущими и снимающими здесь. Режиссер Бруно Монсенжон, отснявший такого же рода портреты пианиста Гленна Гульда и баритона Дитриха Фишера-Дискау (на совместных репетициях певца и Рихтере он и познакомился со Святославом Теофиловичем), напрочь этого лишен – ко всеобщему счастью нас, придыхающих. Вероятно, поэтому именно ему, безусловно, почтительному слушателю, Мастер согласился рассказать о своей жизни за несколько месяцев до смерти, практически на переходе. На экране – инопланетянин; визуальный акцент смещен с воспетого Нейгаузом купольного лба, “в котором умещается вся музыка мира”, на кажущиеся неестественно огромными уши. Он читает выдержки из собственного дневника – тетрадок, заполненных округлым детским почерком: “В чем секрет Моцарта?” – подымает голову и, чуть удивленный, говорит: “Тут нет ответа”… Фильм Монсенжона полон парадоксов. “От Рихтера так и несет ленью”, - говорила в одесском детстве учительница первая его. Школу он ненавидел, гаммы тоже: “В 19 лет мне пришла сумбурная идея сыграть сольный концерт из сочинений Шопена. Хоть я почти на фортепиано тогда не занимался – нет, сольный концерт, и все. Закончил Четвертой балладой, довольно удачно; и этюд на бис – тоже ничего”. Градации самооценки варьируются от внутреннего отрицания безусловного успеха американских гастролей через гармонию поздними, наиболее неоднозначными, по мнению публики, трактовками – до финального “я себе не нравлюсь”, также произнесенного бесстрастно, как констатация… Впрочем, детально расшифровать поток сознания Мастера, тем более что-то отдельное цитировать из него – дело бессмысленное: “Рихтер, непокоренный” воспринимается адекватно лишь целиком. Первый канал понял это и проявил невиданный по нашим временам такт, не испоганив почти трехчасовое присутствие Рихтера рекламой. Не хочется думать, что это сделано не из высоких побуждений, а лишь согласно условиям контракта. Как и о том, что фильм француза не вызовет хоть слабого желания их отечественных коллег сделать что-либо подобное с ныне живущими великими русскими – Евгением Светлановым, например. Пусть даже на уровне подражания – пока не поздно. Юрий Васильев

назад